Ты хотел быть один, это быстро прошло
В метро в наушниках, громко, заиграла Cambio Dolor. Я закрыла глаза и увидела.
Дача, где-то под Малоярославцем... ^^
Взрослые поехали в город за провизией, их сын с ними - помогать. Меня оставили следить за домом - ну не запирать же всё, не убирать, не прятать, когда есть я и я могу за всем прекрасно проследить. Я и собак.
Я вынула магнитофон, поставила его на подоконник открытого окна. Диск "Natalia Oreiro". Латино. Музыка. Громко. Громче!!! Ярко, быстро, страстно, забирающе. И юбка, такая красная, бледная, потому что выгорела, уже не новая, чуть пыльная, развивающаяся. Начинается песня...
Я вижу, я чувствую, я и есть эта девочка. Она танцует, она живёт там, живёт прекрасной жизнью прекрасной латино-американки, живёт движениями и экспрессией слов и музыки. Юбка летает, летают ноги, латает тело, летает желание, искусство, летает счастье движения. Каждый жест кажется ей отточенным, прекрасным, самым красивым жестом, самым красивым поворотом. Резкие движения головой, ноги совершают нечеловеческие переходы. Божественный экстаз танца, этот человечек постороил свой собственный мир со своими не-правилами, а со своими ощущением, мир состоит совершенно из других понятий, представлений и смыслов.
Этого танца не видел никто.
Только мальчик, вернувшийся с рынка. Его не было слышно, он же не кричал всей деревне: "Эй!!! Я вернулся!! Ура, товарищи!" Он пришел, поднялся и увидел. Он знал, что кидаться благодарным зрителем в первый ряд - значит не увидеть продолжения. Он стоял поодаль, не видел всего - у него плохое зрение, а поодаль, значит действительно поодаль .Но это не важно. Он видел. Она танцевала.
Последние слова, окончательные ноты поставили точку в этом маленьком концерте жизни. Мальчик тихо подошел и подхватил падающее тело. Обессилевшее. Горячее. Самое счастливое. Через какое-то время она вернулась в этот мир.
Дача, где-то под Малоярославцем... ^^
Взрослые поехали в город за провизией, их сын с ними - помогать. Меня оставили следить за домом - ну не запирать же всё, не убирать, не прятать, когда есть я и я могу за всем прекрасно проследить. Я и собак.
Я вынула магнитофон, поставила его на подоконник открытого окна. Диск "Natalia Oreiro". Латино. Музыка. Громко. Громче!!! Ярко, быстро, страстно, забирающе. И юбка, такая красная, бледная, потому что выгорела, уже не новая, чуть пыльная, развивающаяся. Начинается песня...
Я вижу, я чувствую, я и есть эта девочка. Она танцует, она живёт там, живёт прекрасной жизнью прекрасной латино-американки, живёт движениями и экспрессией слов и музыки. Юбка летает, летают ноги, латает тело, летает желание, искусство, летает счастье движения. Каждый жест кажется ей отточенным, прекрасным, самым красивым жестом, самым красивым поворотом. Резкие движения головой, ноги совершают нечеловеческие переходы. Божественный экстаз танца, этот человечек постороил свой собственный мир со своими не-правилами, а со своими ощущением, мир состоит совершенно из других понятий, представлений и смыслов.
Этого танца не видел никто.
Только мальчик, вернувшийся с рынка. Его не было слышно, он же не кричал всей деревне: "Эй!!! Я вернулся!! Ура, товарищи!" Он пришел, поднялся и увидел. Он знал, что кидаться благодарным зрителем в первый ряд - значит не увидеть продолжения. Он стоял поодаль, не видел всего - у него плохое зрение, а поодаль, значит действительно поодаль .Но это не важно. Он видел. Она танцевала.
Последние слова, окончательные ноты поставили точку в этом маленьком концерте жизни. Мальчик тихо подошел и подхватил падающее тело. Обессилевшее. Горячее. Самое счастливое. Через какое-то время она вернулась в этот мир.
-
-
15.12.2007 в 23:31-
-
15.12.2007 в 23:40-
-
15.12.2007 в 23:43-
-
20.12.2007 в 22:40-
-
20.12.2007 в 23:20